Владимир Мосс
ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ НА ПЕРЕПУТЬЕ (1917—1999)
<= предыдущая глава содержание следующая глава =>
ГЛАВА II
ГРЕЦИЯ И БАЛКАНЫ: КАЛЕНДАРНЫЙ РАСКОЛ
Темже убо, братие, стойте и держите предания,
имже научистеся или словом,
или посланием нашим.
II Сол. 2:15
С точки зрения Православных Церквей Греции и Балкан результаты I Мiровой Войны были неоднозначны. С одной стороны, лютые враги Православия, как на Западе, так и на Востоке, — протестантская Германия, католическая Австро-Венгрия и мусульманская Турция — потерпели поражение. С другой стороны, главная опора православных во всем мiре — православная Россия — рухнула, уступив место ужасающей богоборческой системе, которая вскоре пожрала девять из каждых десяти православных христиан.
Человеческие потери были очень велики. Россия потеряла 3 миллиона; Сербия, хотя и принадлежала к числу стран-победительниц, — 275 тысяч, т. е. 40 % от общей численности мобилизованных; Болгария — 100 тысяч и еще более 200 тысяч ранеными. Материальный урон также был очень велик, особенно в России, Румынии и Сербии.
Пожалуй, худшим из долговременных последствий этой войны, хотя это и не сразу стало очевидным, оказалось значительно возросшее влияние англосаксонских народов — главных пропагандистов экуменического движения. Это влияние особенно сильно чувствовалось в Греции. С перемещением центра политической тяжести от германских сил к англосаксонским, иерархия Греческой Церкви вскоре почувствовала на себе пагубное влияние экуменизма.
Вселенская патриархия смотрит на Запад
Начало падения Греческой Церкви может быть отнесено к 1919 г., когда местоблюститель Константинопольского патриаршего престола, митрополит Дорофей Брусский, ввел два важных и тесно связанных между собою новшества в тактику поведения патриархата по отношению к Оттоманской империи, с одной стороны, и к западным ересям, с другой.
Поражение Оттоманской империи в мiровой войне и появление Греции в числе держав-победительниц, внушила константинопольским грекам мысль о том, что теперь, с помощью западных союзников, "великая идея" (hmegalhidea) возврата всех исконно греческих территорий близка к осуществлению. В этом их поддерживало афинское правительство во главе с критским националистом Елевферием Венизелосом. Так, 21 января 1919 г. митрополит Дорофей, под защитой расположенного в городе Греко-Иритского полка, приступил к отмене преподавания турецкого языка в греческих школах. Затем, 16 марта, в храмах Константинополя была обнародована резолюция об "Объединении с Грецией", после которой патриархия и греки отказались сообщаться с Блистательной Портой. Когда греки также отказались участвовать в ноябрьских выборах, разрыв с турецкими властями оказался полным. Патриархия, в сущности, организовала политический заговор против Оттоманской империи, изменяя тем самым 466-летнюю традицию подчинения мусульманам в области политики (1) .
Поскольку такой дерзкий заговор требовал политической и военной поддержки всех нетурецких сил в регионе, патриархия принялась заводить дружбу с теми, по отношению к кому она с религиозной точки зрения всегда была расположена враждебно. Так, в январе 1919 г. была проведена греко-армянская конференция, с целью координирования деятельности этих двух групп населения в городе (2) . Затем, летом, митрополит Николай Кесарийский от имени патриархии принял приглашение Совместной комиссии Всемiрной Конференции "Вера и Устройство", предтечи Всемiрного совета церквей, принять участие в ее предварительной конференции в Женеве в будущем году. Он сказал, что патриархия "протягивает руку помощи трудящимся на том же поле и в том же винограднике Господнем". Возможно, это было первое недвусмысленно экуменическое высказывание Вселенской патриархии, которым она в действительности признавала, что западные еретики принадлежат к истинной Церкви. И в самом деле, патриархия посылала представителей на все конференции в период между двумя мiровыми войнами: в Женеву в 1920 г., в Лозанну в 1927 г. и в Эдинбург в 1937 г. (3)
Всемiрная Конференция "Вера и Устройство" была организована по инициативе Американской Епископальной церкви, и обращение Совместной комиссии к церквам имело целью просить "все христианские сообщества во всем мiре, исповедующие Господа нашего Иисуса Христа Богом и Спасителем, ...объединиться в подготовке и проведении данной конференции" (4).
Этот проект вызвал первую публичную дискуссию по вопросу о природе единства Церкви и экуменического движения между ведущими представителями Западных церквей и Православной Церкви. В дискуссии принимали участие г-н Роберт Гардинер, секретарь Совместной комиссии, с одной стороны, и архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) и архимандрит Иларион (Троицкий), с другой. В процессе этой дискуссии архимандрит Иларион писал:
"Я могу задать вопрос: принадлежим ли мы с Вами к единой Христовой Церкви? При ответе на этот вопрос Вы, несомненно, упомянете о незначительности догматических разномыслий и о не имеющем почти никакого значения различии в обрядах. Но для меня ответ определяется не соображениями о догматических разномыслиях и о разности в обрядах, но наличным фактом: между нами нет церковного благодатного единения.
Основную истину христианства, его великую тайну — Воплощение Сына Божия — признают все христианские вероисповедания, но одно это не может сливать их в единую Церковь. Ведь и бесы, по апостолу Иакову, веруют (2:19) и веру свою, по свидетельству Евангелия, исповедывали подобно апостолу Петру (Мф. 16:16, 8:29; Мк. 1:24; Лк. 8:28). Но принадлежат ли они к единой Христовой Церкви? С другой стороны, к Церкви принадлежат, несомненно, люди, не знающие догмата Халкидонского собора и умеющие очень мало сказать о своих догматических убеждениях. Если вопрос о принадлежности и непринадлежности к Церкви перевести на почву исключительно теоретико-догматическую, то вопрос этот и не может быть определенно решен. До каких границ должно простираться догматическое единомыслие с Церковью? С чем необходимо должно соглашаться, и какое разномыслие влечет за собой отделение от Церкви? Как на это ответить? И кто настолько авторитетен, чтобы его решение было твердо? Вы, может быть, укажете на веру в воплотившегося Сына Божия как на главный признак принадлежности к Церкви? Но немецкие протестанты будут спорить против необходимости и этого признака, т. к. в этом вероисповедании найдутся даже и пасторы, открыто заявляющие о своем отрицании Божества Спасителя.
Христос не писал курса догматики. Главнейшие догматы христианства точно формулированы были через столетия после земной жизни Спасителя. Чем же тогда-то, в самое первое время исторического бытия христианства, определялась принадлежность к Церкви? Об этом сказано в книге Деяний апостольских: "Спасаемые прилагались к Церкви" (2:47; 5:13–14). Принадлежность к Церкви обусловливается единением с Церковью. Иначе и быть не может уже потому, что Церковь не есть философская школа. Она — новое человечество, новый благодатный организм любви. Она — Тело Христово. Сам Христос единство Своих учеников сравнивал с органическим единством дерева и ветвей. Два рядом стоящих "тела" или два дерева не могут быть в органической связи друг с другом. Что душа в теле, то Дух Святый в Церкви, Церковь — не только единое Тело, но и Единый Дух. Душа не оживляет отсеченного от тела члена, как и жизненные соки дерева не переходят на отрубленную ветвь. Отсеченный член умирает и разлагается. Отрубленная ветвь засыхает. Этими сравнениями необходимо руководствоваться при рассуждении об единстве Церкви. Если же эти сравнения, эти образы дерева и тела приложить к Церкви, то всякое отделение от Церкви, всякое прекращение единения с Церковью окажется несовместимым с принадлежностью к Церкви. Не важно, насколько велико догматическое разномыслие отделившегося; важен и имеет полное значение самый факт отделения, самое прекращение единения с Церковью. Пусть будет отделение лишь на почве церковного мятежа и дисциплинарной непокорности без всякого догматического разномыслия, отделение от Церкви будет иметь все печальные последствия для отделившегося. От Церкви отделяются не только еретики, но и раскольники. Сущность отделения остается одна и та же" (5).
Вселенской патриархии стоило бы внимательно прислушаться к мнению своих русских единоверцев. Однако, прошли те времена, когда Вселенский патриарх всерьез зависел от мнения Русской Церкви. Во всяком случае, Русская Церковь уже находилась под чрезвычайным давлением большевиков и была на пороге модернистского раскола обновленцев-живоцерковников,предоставившегогреческимобновленцам свободу воплощать свои модернистские замыслы, не опасаясь серьезного вмешательства других Православных Церквей...
1) A. ALEXANDRIS, The Greek Minority of Istambul and Greek-Turkish Relations, 1918–1974 (Athens: Centre for Asia Minor Studies, 1983) 54–57 .
2) ALEXANDRIS, The Greek Minority… 58.
3) B. Staypides, ‘Istoria tou Oichoumenichou Patriarcheiou’ (Thessaloniche, 1987)
4) Fr. GEORGE MACRIS, The Orthodox Church and the Ecumenical Movement (Seattle: St. Nectarios Press, 1986) 4–5.
5) Архимандрит ИЛАРИОН (ТРОИЦКИЙ), Христианства нет без Церкви (М.: Православная беседа, 1992) 58–60.
Окружное послание 1920 года
Итак, в январе 1920 г. митрополит Дорофей со своим Синодом выпустил в свет документ, ставший в действительности программой экуменизма. Это окружное послание была выработано на конференции иерархов-профессоров богословской школы на острове Халки, возглавляемой митрополитом Германом Селевкийским (впоследствии Фиатирским и Великобританским). Оно было адресовано "всем Христианским Церквам всего мiра" и провозглашало, что "первой необходимостью является оживление и усиление любви между Церквами, не считая друг друга странными и пришельцами, но близкими и родными во Христе и едиными сонаследниками обетования Божия во Христе".
"Эта любовь, — продолжает послание, — и благожелательное расположение друг ко другу могут быть выражены и доказаны, на наш взгляд, особенно посредством следующих действий:
а) принятие единого календаря для одновременного празднования великих христианских праздников всеми Церквами;
б) обмен братскими посланиями в дни великих праздников единого календаря;
в) близкие дружеские отношения между представителями различных Церквей;
г) общение между богословскими школами и представителями богословской науки, а также обмен церковной периодикой и изданиями, выходящими в каждой из Церквей;
д) посылка молодых людей из школ одной Церкви на учебу в школы других Церквей;
е) созыв общехристианских конференций для уяснения вопросов, представляющих общий интерес для всех Церквей;
ж) объективное историческое исследование богословских различий;
з) взаимное уважение к обычаям и обрядам, принятым в различных Церквах;
и) урегулирование вопроса о смешанных браках между представителями разных конфессий;
к) взаимная поддержка в деле укрепления религиозной веры и филантропии" (6) .
Беспрецедентность этого окружного послания заключается, во-первых, в том, что оно было адресовано не к одним Православным Церквам, как послание патриарха Иоакима, но вместе к православным и еретикам, как если бы между ними не имелось существенных различий, но все они равно были бы "сонаследниками Божиими во Христе"; во-вторых, в том, что предполагаемое сближение виделось достижимым не через принятие еретиками истины Православия и их искреннее покаяние и отвержение своих заблуждений, но через разные внешние мероприятия и, следовательно, через взаимное приспособление православных и еретиков; и в-третьих, в том, что предложение единого всеобщего календаря для совместного празднования праздников противоречило каноническому праву Православной Церкви. Здесь вовсе не упоминалось о единственном возможном оправдании экуменизма с право- славной точки зрения — о предоставляемой им возможности вести миссионерскую деятельность среди еретиков. Напротив, как мы видим, одной из первых задач экуменического движения было и есть прекращение прозелитизма среди участвующих в нем церквей.
Реальная цель послания была политической — добиться поддержки западных "церквей", и особенно англикан, с тем чтобы они убедили свои правительства одобрить план Дорофея и Венизелоса касательно греческого Константинополя и передачи грекам Смирны и ее окрестностей. Так, еще 28 марта 1919 г. Дорофей писал архиепископу Кентерберийскому: "Мы умоляем Вас оказать энергичную поддержку Британскому правительству... в его усилиях удалить турок (из Стамбула). Воскрешение Христианства на Ближнем Востоке и восстановление храма Святой Софии не может быть достигнуто никакими иными средствами, кроме этого совершенного и окончательного изгнания"(7).
Трагичность положения греков заключалась в том, что, несмотря на поддержку, оказанную Дорофею Англиканской церковью, союзники так никогда и не приняли участия ни в удалении султана, ни, тем более, в поддержке создания греческого королевства в Малой Азии, что означало бы настоящую войну с Турцией. Таким образом, союзные части, расположенные в Константинополе, находились там не как постоянные оккупационные силы, но только с целью поддержать христианское меньшинство (что они с успехом и сделали в сентябре 1922 г.). Более того, позиция греков вызвала у турок противодействие и привела к созданию мощного турецкого националистического движения.
В августе 1921 г. Севрское соглашение оставило туркам контроль над Константинополем, хотя и защитило права расовых, религиозных и языковых меньшинств. В ноябре 1920 г. Венизелос и его либеральная партия потерпели сокрушительное поражение на греческих выборах, и в декабре греки проголосовали за возвращении умеренного короля Константина. Однако это не охладило националистический пыл Фанара, призывавшего к отставке короля ради блага греческой нации и даже подумывавшего о его отлучении!
В марте 1921 г. делегация патриархии во главе с митрополитом Дорофеем отправилась в Лондон, где она встретилась с лордом Керзоном, министром иностранных дел Великобритании, королем Георгом V и архиепископом Кентерберийским; подобная поездка на Запад старейшего иерарха Православия была первой со времени злополучного участия патриарха Иосифа во Флорентийском соборе в 1438 г. И там, подобно Иосифу, Дорофей, у которого случился сердечный приступ, умер, как раз тогда, когда должен был получить почетный титул вице-президента Всемiрного Конгресса за дружбу во всем мiре через церкви (8) . Постигшая в течение последующих нескольких лет греческую Церковь и нацию ужасная трагедия, которую в немалой степени должно относить на счет националистически-экуменической политики Дорофей и его Синода, — классический пример разрушительных последствий от привнесения мiрских, политических страстей и амбиций в жизнь Церкви.
6) Staypides, ‘Istoria tou Oichoumenichou Patriarcheiou’ ... 248–249.
Прим. ред.: Русский перевод этого Послания был недавно опубликован МП: Православие и экуменизм. Документы и материалы 1902–1998 (Отдел внешних церковных сношений Московского патриархата, 1999) 68–71. Там же (с. 54–6) опубликована переписка 1902–1905 годов Вселенской патриархии, возглавлявшейся тогда патриархом Иоакимом III, с Российским Синодом по вопросам взаимоотношений с инославными и единения "со всеми верующими во Христа". С подобными посланиями, выдержанными в экуменическом духе, Вселенская патриархия обратилась в то время ко всем православным Церквам.
7) ALEXANDRIS, The Greek Minority of Istambul... 62.
8) Monachos Paylos, Neoemerologitismos – Oichoumenismos (‘Athenai, 1982) 35.
Выдвижение Мелетия Метаксакиса
1921 г. был переходным как для Церкви, так и для государства. В июле греческая армия численностью в сто тысяч человек завладела Анатолией; но греки начали испытывать трудности с провиантом, т. к. поддерживаемые большевиками части Кемаля зашли им в тыл и 5 сентября остановили их у реки Сакария. Затем, потеряв четыре тысячи убитыми и двадцать ранеными, они начали отступать. Однако, не было предпринято никакой попытки эвакуировать эти части. Несмотря на то, что французское и итальянское правительства признали новое националистическое правительство в Анкаре, и на то, что британское правительство никогда не соглашалось поддержать вторжение в глубь страны, греки все еще надеялись на помощь Запада в реализации их "великой идеи". В Константинополе, между тем, длительная борьба за контроль над патриархией между монархической и венизелистской фракциями окончилась избранием, 6 декабря 1921 г., Мелетия IV (Метаксакиса), критянина (9) , как и Венизелос, и крайнего венизелиста по своим политическим взглядам.
Замечательная карьера Мелетия изображена у епископа Фотия Триадицкого следующим образом: "В мiру он звался Эммануилом Метаксакисом. Он родился 21 сентября 1871 г. в селении Парсас на острове Крит. В 1889 г. поступил в Семинарию Святого Креста в Иерусалиме. В 1892 г. был пострижен в монашество с именем Мелетий и рукоположен в сан иеродиакона. По окончании богословского курса в семинарии он в 1900 г. патриархом Дамианом Иерусалимским был назначен секретарем Священного Синода Иерусалимской Церкви. В 1908 г. патриарх Дамиан изгнал Мелетия из Святой Земли вместе с тогдашним архимандритом Хризостомом, впоследствии архиепископом Афинским, за "деятельность против Святого Гроба". В начале 1909 г. Мелетий Метаксакис стал франкмасоном (10)и затем, в 1910 г., был избран митрополитом Китийским (на Кипре)" (11) . Это избрание выглядит неожиданным ввиду того, что киприоты всегда избирают только киприотов же на престол своей Церкви. Объяснить этот факт можно лишь тем, что тогдашний архиепископ Кипрский Кирилл, впоследствии введший новый стиль в своей Церкви, был также масоном и, возможно, помог продвижению своего собрата-масона.
"В предвоенные годы, — продолжает Епископ Фотий, — митрополит Мелетий начал успешные переговоры в Нью-Йорке с представителями Епископальной церкви Америки, с целью "расширения взаимоотношений между двумя Церквами". После смерти патриарха Иоакима III (13 июня 1921 г.) Мелетий выдвинул свою кандидатуру на патриарший престол в Константинополе. Однако, Священный Синод решил, что "с канонической точки зрения" Мелетий "не может быть зарегистрирован в качестве кандидата" (12).
10/23 ноября 1916 г. греческий министр Андреас Михалокопулос написал Премьер-министру Венизелосу, настаивая на необходимости радикальной реформы Греческой Церкви, которая сблизила бы ее с Западом. Он выдвинул предположение, что Мелетий может стать подходящим проводником этой реформы. В своем письме он дошел не менее как до предложения коренной реформации Православной Церкви в протестантском направлении:
"Господин Президент, я говорил вам уже давно, на Совете Министров, что после того, как мы доведем до успешного завершения предпринятую Вами национальную борьбу, Вам будет необходимо для блага страны позаботиться и о другом, столь же важном деле, — о модернизации наших религиозных дел. Чтобы возглавить эту поистине революционную реформу, Вам понадобится дальновидный иерарх, почти такой же, каков Вы в политике. У Вас есть такой: я говорю об иерархе с Кипра (Мелетии Метаксакисе). Под Вашим руководствам он станет Венизелосом Греческой Церкви.
Каковы же суть элементы, которые (как только политическая революция удалит архиепископа Прокопия Афинского и ему подобных) потребуют реформ в интеллектуальных и монашеских кругах на будущем всеобщем или, возможно, только лишь греческом Соборе?
1) Отмена постов, которые на сей день являются простой формальностью. Никто не соблюдает постов, за исключением тех, кому нечего есть. Англичане и немцы, и даже северные итальянцы, которых освободили от религиозного фанатизма, едят хорошо и, по причине хорошего питания, работают хорошо и созидают здоровую расу. Питание дает необходимые силы, чтобы работать, работа приносит выгоду, а выгода — хорошее питание. Я не думаю, что северные итальянцы хуже южных, которых серьезная пропаганда Общества Данте Алигьери не сумела вырвать из цепких когтей религиозных предрассудков.
2) Модернизация различных обрядов и богослужения. Пусть на них меньше присутствуют священник, певцы и диакон, а больше — вразумительный проповедник. Что посещающий религиозные церемонии народ может реально понять ...в течение этих часов, потраченных в стоянии столбом? Ничего. Если обязать священника прочесть два-три гимна ...и проповедовать в течение получаса, слушатели получат из этого за весьма краткое время гораздо больше пользы с общественной, нравственной и патриотической точек зрения.
3) ...Священники, получая образование в специальных школах, будут изучать не значение ...(далее приведена одна фраза из литургии, которую Михалакопулос даже не понимает, т. к. он неправильно цитирует ее), а то, как говорить народу в доступной форме о трезвости, бережливости, любви к своей стране, даже о политических обязанностях своих слушателей, и о многом другом.
4) Мы отменим разные праздники св. Афанасия, св. Андрея и т. д., и т. п., которые суть не что иное, как поводы для праздности. Выходного в воскресенье и двух или трех праздничных дней в году будет вполне довольно для бездельников. В деревнях праздников больше, чем рабочих дней... Отсюда праздность и ее пагубные последствия: пьянство, игра и преступность в оставшееся свободным после литургии время дня. Очевидно, что вполне удалит идею святости (к сожалению) невозможно... Однажды в мои руки попала французская книга, которую моя страсть к чтению заставила меня прочесть, под названием "Проповедническое обозрение", толстенный том... Мы будем издавать книги именно такого типа, плод сотрудничества здоровой церкви со светскими писателями. И слово "святой" исчезнет...
5) Монастыри, источник всякого растления и всякого злоупотребления судьбой и нравами, будут отменены. Их земли будут переданы в руки крестьян...
Конечно, все вышеописанное — лишь весьма малая часть программы. Множество других вещей нужно будет реформировать... Они скажут Вам, господин Президент, что привести эти планы в исполнение трудно, что люди восстанут против новых иконоборцев, что вспыхнет революция против нечестивцев. Ничего этого не сможет случиться после того, как возрастет ваш собственный престиж... Если мы добьемся успеха на государственном уровне, то тогда последует другая чистка, чистка внутренняя, и никто не сможет спровоцировать какие-либо волнения... Церковная иерархия, которую мы научим, как подготовить реформу, отзовется на наши нужды в урегулировании религиозных дел, которое последует вслед за упразднением турецкого государства и передачей территорий, находящихся под юрисдикцией Вселенской патриархии... Борьба, которая в недалеком прошлом велась во Франции, была не меньшей, чем та, которая предвидится здесь..."13
Таким образом, революция, которая должна была произойти в Греции, изначальна была задуманa столь же глубокой и радикальной, как и Французская революция; и не случайно ее осуществление стало возможным в один год с русской революцией — 1917-й, когда Венизелос пришел к власти в Афинах посредством военного переворота "на танках из-за границы".
Он принялся за дело немедленно.
В 1918 г. традиционалист архиепископ Феоклит Афинский был неканонично низложен "за подстрекательство к анафематствованию Елевферия Венизелоса". Двумя годами позже Феоклит был оправдан. Но дело было сделано — Мелетий был вызван из Америки и интронизирован как архиепископ Афинский в ноябре месяце 1918 г. (14)
И сразу же, в январе 1919 г., Мелетий поднял вопрос о реформе календаря. Единственным препятствием к введению нового стиля, как он объявил, было запрещение Апостольского правила праздновать Пасху прежде пасхи иудейской и прежде весеннего равноденствия. Но поскольку, продолжал он, "правительство чувствует необходимость перехода на григорианский календарь, пусть оно делает это, не касаясь календаря церковного". И он назначил Комиссию для исследования этого вопроса (15).
Представителем иерархии в Комиссию был назначен митрополит Герман Димитриадский, будущий лидер Истинно-Православной Церкви. В мае 1919 г. на заседании, на котором были зачитаны сделанные Комиссией заключения, Мелетий от себя прибавил следующее: "Мы не должны переходить на григорианский календарь до тех пор, пока не будет выработан новый и совершенный с научной точки зрения календарь. Если государство считает, что оно не может пользоваться ныне существующим календарем, оно свободно принять григорианский календарь как европейский, тогда как Церковь сохранит юлианский календарь до тех пор, пока не будет готов новый, научно обоснованный" (16).
Из этих событий 1919 г. становятся очевидными две вещи. Первое — то, что Мелетий сильно стремился удовлетворить пожелания правительства, насколько это было в его силах, хотя он должен был осознавать, что благословение на введение нового стиля в жизнь государства неизбежно повлечет за собой давление последнего с целью ввести его также и в Церкви. И второе — хотя он и не чувствовал себя достаточно сильным, чтобы уже в то время ввести в Церкви новый стиль, он не был, в принципе, его противником, поскольку либо не понимал, либо не хотел понимать причин приверженности Церкви к юлианскому календарю, которые, как мы видели, не имели ничего общего с научной точностью, но полностью определялись верностью Преданию и канонам Церкви и поддержанием ее единства.
Новый стиль был не единственным новшеством, которое хотел ввести Мелетий. То, чего он желал, пишет епископ Ефрем, "была Англиканская церковь с восточным колоритом, и верующие Греции знали это и испытали на себе все его деяния. Еще в Афинах он даже запретил служение всенощных (!), поскольку считал это несовременным делом и источником смущения, когда инославные, особенно англикане, посещали Афины. Народ просто игнорировал его и продолжал служить всенощные бдения тайно" (17) . В конце концов, в ноябре 1920 г. он был низложен "за неканоничные действия" — главным образом за свои незаконные связи с еретиками (например, его принимали в соборе св. Павла и в Вестминстерском аббатстве в Лондоне и удостоили почетного звания в Оксфордском Университете). Он был низведен до положения простого монаха и заключен в монастыре св. Дионисия Строфадского на острове Закинф. Однако, в феврале 1921 г. он снова оказался в Америке, возглавив кампанию в защиту Венизелоса и принимая участие в англиканских службах. Во время своего пребывания там он склонил на свою сторону епитропа Греческой архиепископии Родостола Александроса, и они вдвоем сначала прервали отношения с Элладской Церковью, а затем, на конференции духовенства и мiрян в церкви Святой Троицы в Нью-Йорке, провозгласили автономию Греческой Архиепископии от Элладской Церкви, изменив ее название на высокопарное "Греческое архиепископство Северной и Южной Америки". Это было более чем забавно, поскольку именно сам Мелетий создал Архиепископию как епархию Элладской Церкви, когда он был архиепископ Афинским в 1918 г.!
И несмотря на все это, Мелетий затем был избран патриархом Константинопольским! Епископ Фотий пишет: "В избрание Мелетия в патриархи были вовлечены политические круги, близкие к Венизелосу, и Англиканская церковь. Митрополит Герман (Караванзелос), член Константинопольского Священного Синода, писал об этих событиях: "Мое избрание в 1921 г. на Вселенский престол было несомненным. Из 17 голосов 16 было подано за меня. Тогда один из моих мiрских друзей предложил мне 10 000 лир, если я откажусь от избрания в пользу Мелетия Метаксакиса. Естественно, я отверг это предложение с негодованием и отвращением. Однако, ночью перед выборами меня неожиданно посетила делегация из трех человек, членов "Лиги Национальной Обороны". Они стали горячо убеждать меня снять свою кандидатуру в пользу Мелетия Метаксакиса. Члены делегации сказали, что Мелетий имеет возможность внести 100 000 долларов на нужды патриархии и, состоя в весьма дружеских отношениях с протестантскими епископами в Англии и Америке, может быть полезен в международных делах. Поэтому национальные интересы требуют, чтобы патриархом был избран Мелетий Метаксакис. Таково было и желание Елевферия Венизелоса. Я продумал над этим предложением всю ночь. В патриархии царил экономический хаос. Афинское правительство перестало посылать субсидии, а других доходов не было. Регулярное жалование не выдавали уже в течение девяти месяцев. Благотворительные организации патриархии находились в критическом материальном положении. По этим причинам и ради блага народа (приблизительно так думал введенный в заблуждение иерарх. — В. М.) я принял предложение..." Таким образом, ко всеобщему изумлению, на следующий день, 25 ноября 1921 г., Мелетий Метаксакис стал патриархом Константинопольским.
Неканоничность его избрания была очевидной, поскольку за два дня пред избранием, 23 ноября 1921 г., в Константинопольском Синоде было внесено предложение по каноническим причинам отложить избрание патриарха. Большинство членов Синода проголосовало за это предложение. Однако, в самый день избрания проголосовавшие за отсрочку выборов архиереи были заменены другими. Этот ход позволил избрать Мелетия патриархом. Впоследствии большинство обойденных архиереев Константинопольского патриархата собрались в Фессалониках (этот собор включал в себя семерых из двенадцати членов Константинопольского Священного Синода и около шестидесяти епископов патриархата из Новых областей Греции, под председательством митрополита Константина Кизического). Они отметили, что "избрание Мелетия Метаксакиса было открытым нарушением святых канонов" и предложили осуществить "действительное и каноническое избрание патриарха Константинопольского". Вопреки этому, Мелетий был утвержден на патриаршем престоле" (18).
Тогда двое из членов Синода отправились в Афины с докладом Совету министров. 12 декабря 1921 г. они объявили избрание не имеющим силы и недействительным. Одним из видных иерархов, отказавшихся признать это избрание, был митрополит Флоринский Хризостом (Кавуридис), будущий лидер Истинно-Православной Церкви. Он также пытался предупредить тогдашнего премьер-министра Гунариса об опасностях, угрожавших в связи с избранием Мелетия.
Блистательная Порта также отказалась признать это избрание, во-первых, потому, что Мелетий не был турецким гражданином и поэтому не подлежал избранию в патриархи, согласно указу султана от 1856 г., и, во-вторых, потому, что Мелетий заявил, что он не признает подобные указы обязательными, поскольку они исходили от мусульманских завоевателей (19).
29 декабря 1921 г. Священный Синод Элладской Церкви низложил Метаксакиса за ряд канонических преступлений и за создание раскола, объявив Метаксакиса и Родостола Александроса раскольниками, и пригрозил объявить также раскольниками и всех им последовавших. Несмотря на это второе осуждение, Мелетий был интронизирован 22 января 1922 г. И, в результате интенсивного политического давления, его низложение было, вопреки канонам, отменено 24 сентября 1922 г.! (20)
9 Ап. Павел так характеризует критян: "Критяне всегда лжецы, злые звери, утробы ленивые" (Тит. 1:12). — Прим. ред.
10 В 1967 г. в оффициальном бюллетене Великой масонской ложи Греции был помещен панегирик масону Мелетию, где говорилось: "Когда он первый раз был проездом в Стамбуле (в 1906 г.), он свел знакомство с франкмасонами ... Эти люди ... предложили ему во время его второго посещения Стамбула стать самому франкмасоном (1908 г.)... Он попросил своих коллег, которым доверял, дать ему какую-нибудь информацию о франкмасонстве, чтобы он мог решиться ...последовать примеру столь многих английских и других иностранных епископов, узнать и быть посвященным в таинства, сокрытые во франкмасонстве. Он вошел в контакт с ложей "Гармония" № 44 в Стамбуле... и таким образом Мелетий принял масонское посвящение в начале 1909 г... Весьма мало найдется таких, кто, подобно брату Мелетию, сделали франкмасонство делом своей жизни на всем протяжении дней своих". Цит. по: Tektonikon Deltion: Organon tes Megales Stoas. Английскийпереводсм.: D. KITSIKIS, The Old Calendarists and the Rise of Religions Conservatism in Greece (Etna, Ca.: Center for Traditionalist Orthodox Studies, 1995) 17. Однако, согласно масонскому журналу "Пифагорас-Гномон", Мелетий вступил в ложу "Гармония" в Константинополе 15 марта 1910 г., впоследствии достигнув высочайшей (тридцать третьей) ступени. См.: Monachos Paulos, Neoemerologitismos-Oikumenismos… 49–59.
11 Bishop PHOTIUS, The 70-th Anniversary of the Pan-Orthodox Congress in Constantinople // Orthodox Life. № 1 (1994) 40.
12 Bishop PHOTIUS, The 70-th Anniversary... 40.
13 D. GATOPOULOS, Andreas Mihalkopoulos, 1875–1938 (Athenai, 1947) 90–93. Англ. переводсм.: KITSIKIS, The Old Calendarists and the Rise... 9–11.
14 To’ emerologiakon shisma apo istorikes kai kanonikes apopseos exetazomenon// Agios Agathangelos Esfigmenites130 (Martios–Aprilios 1992) 16.
15 Е. ГПХФЖЙДЗУ, EЕкклзуйплпгйкN иЭмбфб (EБиyнбй, 1982) 67–68.
16 ГПХФЖЙДЗУ, EЕкклзуйплпгйкN иЭмбфб… 68.
17 Monk EPHRAIM, Letter on the Calendar Issue (Brookline–Mass.: Holy Transfiguration Monastery, 1968, 19792).
18 Bishop PHOTIUS, The 70-th Anniversary... 41–42.
19 См.: ALEXANDRIS, The Greek Minority of Istambul... 75–76.
20 См.: Ф’ Ѕмесплпгйбк’нучЯумб Pр’ jуфпсйкyткбr кбнпнЯкзт Pрьшещт dоефбжюменпн // GБгйпт EБгбиЬггелпт EЕуцйгменЯфзт 131 (МЬъпт–EЙпэнйпт 1992) 17. См. также: Bishop PHOTIUS, The 70-th Anniversary... 41.
Империализм Метаксакиса
Шаткость положения Мелетия не воспрепятствовала его попыткам исполнения своих националистическо-экуменических замыслов. Так, в начале 1922 г., по пути из Америки в Константинополь, он посетил Лондон и Париж, с целью заручиться поддержкой для создания греческого королевства в Малой Азии; и в том же самом году, очевидно неслучайно, он признал действительность англиканских рукоположений. В 1923 г. Церкви Кипра и Иерусалима последовали его примеру, показывая этим, насколько быстро может распространяться экуменизм, если его придерживаются в Константинополе (21).
Империалистические планы Мелетия не ограничивались Турцией. В течение последующих нескольких лет он и его преемник Григорий VII предприняли действия, которые нельзя охарактеризовать иначе, как широкомасштабная аннексия огромных территорий, принадлежавших к юрисдикции Сербского и Российского патриархатов. Основывая свои действия на неверном толковании 28-го правила IV Вселенского Собора, якобы дающего Константинополю право на принятие под свою юрисдикцию всех "варварских стран", Мелетий и его преемник создали следующие неканонические автономные и автокефальные церкви по типу "Греческой архиепископии Северной и Южной Америки".
I. В Западной и Центральной Европе
5 апреля 1922 г. Мелетий назначил экзарха для всей Западной и Центральной Европы. К моменту смерти Григория VII в ноябре 1924 г. существовал Центрально-европейский Экзархат во главе с митрополитом Германом Берлинским, Великобританский и Западноевропейский Экзархат с митрополитом Германом Фиатирским (главным экуменическим представителем Константинопольской патриархии вплоть до своей смерти в 1951 г.) и Епархия епископа Григория Парижского. В конце 1920-х гг. Вселенский патриарх принял в свою юрисдикцию русского митрополита Евлогия Парижского, произведшего раскол в Русской Зарубежной Церкви и приютившего многих влиятельных еретиков, таких как Николай Бердяев и о. Сергий Булгаков в Парижском Свято-Cергиевском богословском институте (22).
II. В Финляндии
9 июня 1922 г. Мелетий, в нарушение канонов, принял автономную Финляндскую епархию Российской Церкви в свою юрисдикцию. Извинением здесь могло послужить лишь то обстоятельство, что патриарх Тихон уже не был свободен и поэтому, по словам митрополита Антония Храповицкого, "не мог делать того, что хотел". Это свело на нет попытки православных в Финляндии добиться равного положения с лютеранами. Так, под давлением лютеранского правительства, несмотря на протесты патриарха Тихона, патриарх Григорий разрешил Финляндской Церкви принять западную пасхалию. После этого началось гонения на исповедников старого стиля в Валаамском монастыре.
"Но еще более беззаконно и жестоко, — продолжает митрополит Антоний, — было отношение покойного патриарха Григория VII и его Синода к Финляндской епархии и к ее архиепископу. Именно Вселенский патриарх рукоположил ему в викария священника Аава (без всякого пострижения в монашество или даже в рясофор) не только без его, архиепископа, согласия, но даже вопреки его протесту; этим покойный патриарх попрал основной канон Церкви — 6-е правило I Вселенского Собора (и многих других), которое гласит: "Аще кто без соизволения своего митрополита поставлен будет епископом, о таком Великий Собор определил, что он не должен быть епископом". Патриарх даже в своей местности не может ставить епископа без согласия местного митрополита, о чем ясно говорит 28-е правило IV-го Собора, именно то самое правило, на котором совершенно напрасно стараются основать свои незаконные притязания предшественника вашего святейшества. — А сей незаконный "епископ" Аав, получив архиерейский сан, самозванно возложил на себя монашеский клобук и в таком параде явился в чужую Финляндскую епархию, а законного архипастыря архиепископа Серафима, уважаемого всем народом, подверг преследованиям лютеранского правительства, которое, впрочем, еще раньше предложило покойному патриарху Григорию на утверждение беззаконнейший закон о том, что светское правительство Финляндии получает право увольнять за штат архиепископа; оно поступило так под фальшивым предлогом, будто архиепископ Серафим не успел в установленное время достаточно изучить финский язык. Земля и небо столько же ужаснулись подобному беззаконию тиранического иноверного правительства, сколько (и еще более) беззаконию православного патриарха, давшего согласие на проведение такого бесчинства. — И вот, сей сомнительный епископ Герман, в мiрском одеянии, побритый и подстриженный, расхаживает по улицам города на соблазн православных и возбуждая злорадство иноверцев, а достойнейший архиепископ, грубо оскорбленный своим же лже-собратом, влачит печальные дни в ссылке, в тесном помещении монастыря на пустынном острове бурного Ладожского озера" (23).
14/27 ноября 1923 г. патриарх Тихон и Российский Священный Синод, заслушав доклад архиепископа Серафима, постановили: "Так как Святейший патриарх Тихон вступил в управление Российской Православной Церковью, то причина, по которой Константинопольский патриарх считал нужным временно подчинить Финляндскую Церковь своей юрисдикции, ныне отпадает, и Финляндская епархия должна возвратиться под ведение патриарха Всероссийского"24 . Однако, финны не вернулись к русским, и Финляндская церковь по сей день остается в юрисдикции Вселенской патриархии и является самой модернистской из всех Православных церквей.
III. В Эстонии
28 августа 1922 г. Мелетий, нарушая каноны, принял Эстонскую епархию Российской Церкви в свою юрисдикцию во главе с митрополитом Александром.
Недавнее (1996 г.) возобновление этого незаконного решения нынешним Вселенским патриархом Варфоломеем привело ко кратковременному (двухмесячному) расколу между Вселенским и Московским патриархатами.
IV. В Латвии
В марте 1936 г. Вселенский патриарх принял Латвийскую Церковь, которой в Российской Церкви (в 1921 г.) была дарована автономия, под свою юрисдикцию.
V. В Польше
В ноябре 1924 г. патриарх Григорий неканонично перевел Польскую Церковь во главе с митрополитом Дионисием (Валединским) из юрисдикции Российской Церкви в свою собственную. Давление со стороны католических властей на православных в Польше, с целью заставить их порвать с Российской Церковью и подчиниться латинизации, оказывалось уже на протяжении нескольких лет. В 1921 г. патриарх Тихон назначил архиепископа Серафима (Чичагова) на Варшавскую кафедру, но поляки, чьи войска годом раньше разбили Красную армию, не дали ему въехать в страну. Итак, патриарх был вынужден уступить требованиям поляков, чтобы архиепископ Минский Георгий (Ярошевич) стал бы митрополитом Варшавским.
Людмила Келлер пишет: "Польские власти притесняли Православную Церковь, насчитывавшую более трех миллионов верующих (в основном это были белорусы и украинцы). В 1922 г. в Почаеве был собран собор, который должен был объявить автокефалию, но, в результате протеста епископа Виленского Елевферия (Богоявленского) и епископа Владимiра (Тихоницкого), это решение не было принято. Однако, следующий собор епископов, собранный в Варшаве в июне 1922 г., большинством голосов принял автокефалию; против проголосовали только епископы Елевферий и Владимiр. Собор, состоявшийся в сентябре того же года, лишил епископов Елевферия и Владимiра кафедр. В декабре 1922 г. епископ Елевферий был арестован и заключен в тюрьму (усиленного режима), находившуюся в монастыре Отцов Камальдулов около Кракова, откуда весной 1923 г. был вывезен в Ковно" (25). Двоих других русских архиереев, Пантелеимона (Рожновского) и Сергия (Королева), также лишили их кафедр.
В ноябре 1923 г. митрополит Георгий умер, и его место занял митрополит Дионисий, "с согласия польского правительства и утверждения и благословения Его Святейшества Мелетия IV (Метаксакиса)". Патриарх Тихон отверг этот акт как неканоничный, но поделать ничего не мог. В последующие годы православные в Польше, лишенные защиты Российской Церкви и никак не защищаемые экуменическими патриархами Константинопольскими, подверглись жестокой кампании по окатоличиванию со стороны Польского государства и церкви (26).
VI. В Венгрии и Чехословакии
Согласно старому венгерскому закону от 1868 г., подтвержденному правительством вновь образованной Чехословацкой республики в 1918 и 1920 гг., все православные христиане, проживавшие на территории бывшего Венгерского королевства, входили в юрисдикцию Сербского патриархата и окормлялись непосредственно епископами Гораздом Моравским и Досифеем Карпаторусским. Однако, 3 сентября 1921 г., православный приход в Праге избрал себе в епископы архимандрита Савватия и затем известил об этом своего канонического архиерея епископа Досифея. Когда Сербский Синод отказался рукоположить Савватия для Праги, он, без ведома своей общины, отправился в Константинополь, где в феврале 1923 г. его рукоположили в "архиепископа" новосозданной чехословацкой ветви Вселенского патриархата, включавшей в себя и Карпаторуссию.
Затем, 15 апреля 1924 г., Вселенский патриарх основал Венгерскую и всея Центральныя Европы митрополию с кафедрой в Будапеште (хотя там уже был сербский епископ).
"Легко себе представить, — пишет З. Г. Ашкенази, — каким это было соблазном. Епископ Савватий настаивал на своих правах на архиепископскую власть в Подкарпатской Руси и усердно вербовал сторонников среди карпаторусского православного духовенства, рукополагая без всякого разбора; его приверженцы обращались к властям с просьбой принять административные меры против священников, несогласных на подчинение архиепископу; епископ Досифей налагает на строптивого монаха кару — епископ Савватий возводит его во игумена.
Епископ Досифей собирает духовенство в Хусте и организует Духовную Консисторию — епископ Савватий переманивает священников в Буштину и устраивает епископский совет. В церковных делах водворяется хаос, между духовенством сеется вражда и взаимная ненависть — "савватиевцы" и "досифеевцы".
Прекрасный духовный порыв, создавший столько мучеников за Православие, сводится к постыдной борьбе за власть, за лучший приход, за лишний грош; униатская печать ликует — а в православном населении растет горечь против духовенства, не сумевшего поддержать православное движение на той высоте, на которую его вознесло воодушевление крестьян" (27).
В 1938 г. великий чудотворец архиепископ Иоанн (Максимович) докладывал Всезарубежному Собору Русской Церкви Заграницей: "Умножая без предела свои стремления подчинить себе части России, патриархи Константинополя начали даже заявлять о неканоничности присоединения Киева к Московскому патриархату и о том, что ранее существовавшая Южнорусская Киевская митрополия должна быть подчинена Константинопольскому престолу. Эта точка зрения не только ясно выражена в Томосе от 13 ноября 1924 г., в связи с отделением Польской Церкви, но также очень старательно поддерживается патриархами. Так, викарию митрополита Евлогия в Париже, рукоположенному с благословения Вселенского патриарха, был присвоен титул Херсонесского, чем как бы утверждается, что Херсонес, ныне находящийся на территории России, подчинен Вселенскому патриарху. Следующим логическим шагом для Вселенского патриарха будет объявить всю Россию находящейся под юрисдикцией Константинополя...
Короче говоря, Вселенская патриархия, в теории охватывающая всю вселенную, но фактически имеющая власть только над несколькими епархиями, а в других местах осуществляющая лишь поверхностный надзор и получающая ради этого некоторые доходы, преследуемая у себя дома правительством и не поддерживаемая никакой правительственной властью за рубежом, потерявшая свое значение столпа истины и сама ставшая источником разделений, и в то же самое время охваченная непомерным властолюбием, — представляет собой печальное зрелище, напоминающее худшие периоды в истории Константинопольской кафедры" (28).
21 УФБХСЙДЗУ, FЙуфпсЯб фп™ Пkкпхменйкп™ РбфсйбсчеЯпх... 45 .
22 A History of the Russian Church Abroad (Seattle: St. Nectarios Press, 1972) 51.
23 Цит. по: Монах ГОРАЗД, Quo vadis, Константинопольская Патриархия? // Православная Русь. № 2 (1455) (1992) 7–14.
24 ГУБОНИН, Акты... 304.
25 Л. КЕЛЛЕР, Комментарии к письму Архиепископа Рижского и Латвийского Иоанна Архиепископу Виленскому и Литовскому Елевферию от 2 ноября 1927 г. // Православная жизнь. № 3–4 (Май–Июнь–Июль–Август 1992) 56–57.
26 См: ГУБОНИН, Акты... 320–321, 726–727, 746.
27 Монах ГОРАЗД, Quo vadis, Константинопольская Патриархия?... 8.
28 Архиепископ ИОАНН, Упадок Константинопольской Патриархии. Перевод с рус. на англ. см.: The Orthodox Word. Vol. 8. № 4 (45) (1972) 175. *
Второе падение Константинополя
Между тем, греческое вторжение в Турцию, начавшееся успешно в 1921 г., провалилось из-за внутренних разногласий и отсутствия финансовой и военной помощи западных держав. В августе 1922 г. турки начали генеральное наступление на всех фронтах, результатом которого было крупное поражение греков, массовое избиение греческого населения Смvрны (был убит и митрополит Хризостом Смvрнский) и падение греческого правительства. Король отрекся от престола, полковники Николай Пластирас и Стилиан Гонатас взяли власть в свои руки, а премьер-министр Гунарис был казнен вместе с шестью военачальниками (29).
Новое революционное правительство благоволило к Мелетию и, как пишет Ставрос Карамицос, "все участники вышеупомянутого Собора (осудившего его избрание) один за другим поспешили признать Мелетия, за исключением двух епископов, Софрония, Елевферия и нашего знаменитого Хризостома" (30).
Сам же митрополит Хризостом (Кавуридис) пишет в своей "Апологии": "Меня пригласили через епископа Кавальского Хризостома явиться к министру, который с угрозами увещевал меня признать Мелетия. Я не обратил внимания на его угрозы и отказался подчиниться. Затем, чтобы избежать второй ссылки на Афон, я отправился в Александрию повидать родственников и оправиться от переживаний.
Будучи в Александрии, я получил повестку из Вселенской патриархии явиться в Священный Синод и объяснить, почему я не признал избрание Мелетия Вселенским патриархом. Но ... не имея возможности предстать лично пред Синодом, я послал письмо, оправдывающее мой отказ признать Мелетия каноническим патриархом на основании божественных и священных канонов. И в то время, когда он намеревался, в мое отсутствие, осудить и низложить меня, он был удален со своего престола турками за скандальное смешение своей духовной миссии с антитурецкой политикой" (31).
Впрочем, общественное мнение в Константинополе стало поворачиваться против Мелетия примерно за год до того, вслед за событиями августа–сентября 1922 г., когда перепуганные греки начали покидать Константинополь в количестве трех тысяч человек в день. Одним из ушедших в это время был о. Василий Апостолидис, ставший впоследствии, так же как и о. Иероним Эгинский, одним из великих деятелей Истинно-Православной Церкви. Причиной отъезда, которую он представил патриарху, был страх, что турки могут скоро заставить духовенство снять рясы, — пророчество, исполнившееся двенадцатью годами позже (32).
В самом деле, ситуация стала настолько серьезной, а позиция патриарха настолько уязвимой, что во время Лозаннской конференции (1922–1923 гг.), на которой было решено произвести массовый обмен населением между Грецией и Турцией, председатель Подкомиссии по народообмену, итальянец Г. М. Монтана, даже предположил, что "удаление патриарха (из Константинополя) будет не слишком высокой платой за достижение согласия".
Однако представители британского, французского и американского правительств воспротивились этому. В частности, представитель Британии (чьи военные части все еще занимали Константинополь и, возможно, служили препятствием для массовой бойни, подобной имевшей место в Смvрне) усматривал в этом предложении руку Ватикана. Ибо, по замечанию советника архиепископа Кентерберийского по ближневосточным вопросам Дж. А. Дугласа, "ни один человек, мало-мальски знакомый с Ближним Востоком, не станет сомневаться, что Рим чрезвычайно враждебен Фанару и считает за великое для себя дело его расстройство как института" (33).
В Лозанне был положен конец греческим националистическим мечтам и начало конца Константинополя как греческого города. Так, турецкий представитель на конференции добился от Венизелоса обещания, что он будет убеждать Мелетия уйти с патриаршества в обмен на сохранение патриархии как института. Мелетий согласился уйти, но настаивал на отсрочке своего ухода вплоть до достижения мирных соглашений, имевшего место в июне 1923 года...
Таким образом, "второе падение Константинополя" под власть турок произошло по той же самой причине, что и первое — в 1453 г., — вследствие союза Великой Константинопольской Церкви с западными еретиками.
29 B. JELAVICH, History of the Balkans (Cambridge: Cambridge University Press, 1983) Vol. 2. 131–132, 173–174. См. также: 1922–1982 // Orthodox Christian Witness (4/17 Octover 1982) 1.
30 У. КБСБМЙФУПУ, FПУэгчспнпт FПмплпгЮфзтфyт EПсипдпоЯбт (EБиyнбй, 1990) 25 .
31 КБСБМЙФУПУ, FПУэгчспнпт FПмплпгЮфзтфyт EПсипдпоЯбт... 25–26.
32 МРПФУЗУ, ГЭспнфбт FЙесщнэмпт... 76.
33 ALEXANDRIS, The Greek Minority... 90–91.
"Всеправославный собор" 1923 года
Перенесем теперь центр внимания с Константинополя в Афины, где в начале 1923 г., по инициативе правительства, начала работу Комиссия по рассмотрению вопроса о том, может ли автокефальная Церковь Греции принять новый стиль. Эта комиссия рапортовала, что "хотя Церковь Греции, как и другие автокефальные Православные Церкви, по сути своей есть Церковь независимая, тем не менее, все они прочно объединены и связаны одна с другой принципом духовного единства Церкви, составляя единую и единственную Церковь, Православную Церковь. Следовательно, ни одна из них не может отделиться от остальных и принять новый стиль без того, чтобы стать по отношению к ним раскольнической". На основании этого заключения был выпущен королевский указ, предписывающий, среди прочего, чтобы "Юлианский календарь оставался в силе в отношении Церкви и религиозных праздников вообще", и чтобы "государственный праздник 25 марта и все предписанные законом праздничные дни соблюдались согласно юлианскому календарю" (34).
3 февраля Мелетий Метаксакис письменно обратился к Церкви Греции, приводя доводы в пользу перемены календаря на будущем Всеправославном Соборе — "чтобы способствовать в этой области христианского единения делу празднования Рождества и Воскресения Христовых в один день всеми, призывающими Имя Господне" (35). Затем, довольно скоро, 25 февраля, архимандрит Хризостом Пападопулос был избран архиепископом Афинским тремя членами специально подобранного Синода, состоявшего из всего лишь пяти иерархов (еще один церковный заговор!). В своем слове при поставлении Хризостом сказал, что для сотрудничества с инославными "не обязательно иметь общие установки или догматическое единство, ибо единства христианской любви достаточно" (36). Как от члена отвергшей новый стиль Комиссии, от Хризостома можно было ожидать, что он противостанет призыву Мелетия. Но, кажется, эти два человека имели больше общего, чем одно лишь то, что оба они в молодости были изгнаны из Иерусалимской Церкви; ибо 6 марта Хризостом и его Синод приняли предложение Мелетия и согласились послать представителя на грядущий Собор. Затем, 16 апреля, он предложил иерархии, чтобы к календарю были прибавлены тринадцать дней, "по причине не только лишь одного удобства, но также и ввиду церковной, научно подтвержденной точности".
Пятеро из тридцати двух иерархов — митрополиты Серрский, Патрский, Димитриадский, Халкийский и Тирский — проголосовали против этого предложения. Однако, через два дня, на втором заседании иерархов было объявлено, что предложение Хризостома было "единодушно" одобрено, но "совершенно без каких-либо изменений в пасхалии и месяцеслове Православной Церкви" (37). Более того, было решено, что Греческая Церковь одобрит любое решение относительно празднования Пасхи, которое примет будущий Всеправославный Собор, если оно будет согласно с канонами...
Вследствие всего этого Мелетий, созывая свой "Всеправославный собор", который прошел в Константинополе с 10 мая по 8 июля 1923 г., уже знал, что Греческая Церковь поддержит предлагаемые им реформы. Однако, на этот "Всеправославный собор" собралось едва ли больше десятка человек, из которых ни один не представлял официально какой-либо из Патриархатов, — столь дискредитировавшей себя личностью был его устроитель. В своем "Меморандуме Священному Архиерейскому Синоду Элладской Церкви" (июнь 1929 г.), митрополит Ириней Кассандрийский писал, что собор был не "Всеправославным", а "антиправославным".
"Он открыто и нечестиво попрал 34-е Апостольское правило, которое повелевает: "Епископам всякого народа знати первого в них, и признавать его яко главу, и ничего превышающего их власть не творити без его одобрения и совета... Но и первый ничего да не творит без совета и согласия и утверждения всех. Ибо тако будет единомыслие, и прославится Бог о Господе во Святом Духе: Отец и Сын и Святый Дух". Он заменил юлианский календарь григорианским, невзирая на все запрещения касательно этого; он постановил переменить пасхалию, навеки установленную в Православной Церкви определением I Вселенского Собора, обратившись к созданию астрономически более совершенной в обсерваториях Бухареста, Белграда и Афин; он дозволил клирикам стричь волосы и переменить почтенное их платье на костюм англиканских пасторов; он ввел неканонический брак и двоебрачие священников; он доверил сокращение дней постов и меру их соблюдения суждению поместных Церквей, расстроив тем самым порядок и единство, преобладавшее в автокефальных Православных Церквах Востока. Действуя таким образом, он широко открыл двери всякому новшеству, отменяя отличительный признак Восточной Православной Церкви, т. е. хранение ею полностью и без нововведений всего преданного Господом, апостолами, отцами, Поместными и Вселенскими Соборами" (38).
Еще менее приемлемыми сделала соборные решения та причина, которой они были обусловлены, т. е. что изменение пасхалии "произведет огромное нравственное впечатление на весь цивилизованный мiр через сближение двух христианских мiров Востока и Запада, благодаря этой добровольной инициативе Православной Церкви..." (39)
Архиепископ Никон писал: "Важнейшими постановлениями собора было решение о переходе на новый стиль и о допустимости второбрачия духовенства. Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская Церкви не участвовали в соборе, считая его созыв неблаговременным (а Мелетия — неканоническим узурпатором). Постановления же его были ими отвергнуты, как, по выражению Александрийского патриарха, "противные практике, преданию и учению Святейшей Матери-Церкви и предложенные в качестве, как будто, легких модификаций, которые, вероятно, вызваны требованиями нового догмата ‘современности’" (Грамата Антиохийскому патриарху от 23 июня 1923 г.). Представители Русской Зарубежной Церкви (архиепископы Анастасий и Александр) и вслед за ними Архиерейский Собор отнеслись совершенно отрицательно к этим реформам" (40).
Митрополит Антоний (Храповицкий) назвал календарное новшество "нерaзумной и бесцeльной уступкой масонству и папизму" (41).
10 июля, доведенный до этого совместными усилиями Венизелоса и турецкого правительства, при том, что и его права на патриаршее место оспаривались вновь сформированной "Турецкой Православной Церковью" папы Ефтима, Мелетий удалился на Афон. В октябре он ушел в отставку оффициально. Однако, его замечательная карьера на этом далеко не закончилась. После смерти патриарха Фотия Александрийского в 1925 г. он был избран на этот престол, где также ввел новый календарь. Более того, он пытался увлечь в раскол многих православных греков в Америке (42).
Мелетию был на руку тот факт, что в России в 1922 г. пришла к власти так называемая "Живая церковь" с очень похожей на его собственную программой модернистских реформ. И, по случаю его избрания патриархом Александрийским, синод "Живой церкви" написал Мелетию: "Священный Синод (обновленцев. — В. М.) с искренними наилучшими пожеланиями воспоминает моральную поддержку, которую Ваше Блаженство оказало нам, когда Вы были еще патриархом Константинопольским, войдя в общение с нами, как единственным законным правящим органом Российской Православной Церкви" (43). Более того, его преемники Григорий VII и Константин VI остались в общении с "Живой церковью" (общение было прервано лишь в 1929 г.), и Григорий даже призывал к отставке патриарха Тихона.
Не довольствуясь этим, Григорий требовал "от пребывавших в то время в Константинополе русских архиепископов Анастасия и Александра прекратить выступления против советской власти, не поминать патриарха Тихона и давал им совет признать большевиков. Не встретив с их стороны сочувствия, он назначил следствие и запретил их в священнослужении. Он обращался к Сербскому патриарху Димитрию с просьбой закрыть Русский Архиерейский Синод в Сремских Карловцах, на что получил отказ" (44).
Тогда Григорий решил послать специальную миссию в Россию, чтобы расследовать церковную ситуацию на месте.
"Инициатива Константинополя по этому вопросу, — пишет М. Е. Губонин, — была вызвана провокационными и лживыми "информациями" со стороны обновленческого Синода о будто бы имеющем место в Православной Русской Церкви (т. е. у них — обновленцев) "Тихоновском расколе" и всемерном желании православного священноначалия (т. е. обновленцев-синодалов) внести умиротворение в создавшееся тяжелое положение при содействии высокого авторитета Вселенского Владыки (так как, дескать, все уже средства исчерпаны, и уповать больше не на что!)
Учитывая тогдашнюю полную изоляцию Русской Церкви от общения с внешним мiром, ложно информированный патриарх Григорий VII поддался было на эту обновленческую уловку, но вовремя был остановлен отрезвляющим посланием Святейшего Патриарха Тихона" (45).
Итак, патриарх Тихон написал Григорию следующее.
"При письме представителя в России Вашего Святейшества, архимандрита Василия Димопуло, от 24 мая / 6 июня сего 1924 г. за № 226 Мною получены четыре выписки из протоколов заседания Священного Константинопольского Синода от 19 декабря 1923 г. / 1 января 1924 г., 4/17 апреля, 17/30 апреля и 23 апреля / 6 мая с. г., из коих видно, что Ваше Святейшество, желая оказать помощь от Матери Великой Христовой Церкви Константинопольской и "изучив точно течение русской церковности и происходящие разногласия и разделения, — для умиротворения дела и прекращения настоящей аномалии", приняв во внимание исключительные обстоятельства и примеры прошлых времен, "решили послать к Нам особую миссию, уполномоченную изучать и действовать на месте на основании и в пределах определенных инструкций, согласно с духом и преданиями Церкви".
В инструкции членам миссии одним из главных пунктов является пожелание Вашего Святейшества, чтобы я, как Всероссийский патриарх, ради единения расколовшихся и ради паствы пожертвовал Собою, немедленно удалившись от управления Церковью, как подобает истинному и любвеобильному пастырю, пекущемуся о спасении многих, и чтобы одновременно упразднилось, хотя бы временно, патриаршество, как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах, в начале гражданской войны, и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения. Дается и определенная инструкция комиссии, на какие течения она в своих работах должна опираться.
Прочитав указанные протоколы, Мы немало смутились и удивились, что представитель Вселенской патриархии, глава Константинопольской Церкви, без всякого предварительного сношения с Нами, как с законным представителем и главою всей Русской Православной Церкви, вмешивается во внутреннюю жизнь и дела автокефальной Русской Церкви. Священные Соборы за епископом Константинопольским признавали всегда первенство пред другими автокефальными Церквами чести, но не власти.
Помним и то правило, что "не быв приглашены, епископы да не приходят за пределы своея области для рукоположения или для какого либо другого церковного распоряжения". А потому всякая посылка какой-либо комиссии без сношения со Мною, как единственно законным и православным Первоиерархом Русской Православной Церкви, без Моего ведома не законна, не будет принята русским православным народом и внесет не успокоение, а еще большую смуту и раскол в жизнь и без того многострадальной Русской Православной Церкви.
Последнее будет только в угоду нашим схизматикам-обновленцам, вожди которых, ныне стоящие во главе так называемого (самозванного) Священного Синода, как бывший Нижегородский архиепископ Евдоким и др., запрещены Мною в священнослужении и за учиненную смуту, раскол, незаконный захват церковной власти объявлены, впредь до раскаяния, находящимися вне общения с Православной Церковью.
Вместе со всею массою русских православных верующих, со всею Своею паствою сомневаюсь и очень, что Ваше Святейшество, как заявляете, "изучил точно течения русской церковности", сомневаюсь потому, что Вам не угодно было ни разу обратиться к Нам за документальными объяснениями того, кто же подлинный и настоящий виновник смуты и раскола. Весь русский православный народ давно сказал свое правдивое слово как о нечестивом сборище, дерзновенно именующим себя Собором 1923 г., так и о несчастных вождях обновленческого раскола. Народ не со схизматиками, а со своим законным и Православным патриархом.
Позволительно усомниться и в предлагаемой Вашим Святейшеством мере умиротворения Церкви — Моего удаления от управления Церковью и хотя бы временного упразднения самого патриаршества на Руси. Не умиротворит это Святую Церковь, а народит новую смуту, принесет новые скорби и без того многострадальным верным Нам архипастырям и пастырям. Не честолюбие или властолюбие заставило Нас снова взять крест патриаршего служения, а сознание Своего долга, подчинение воле Божией и голос верного Православию и Церкви епископата.
Последний, получив разрешение на собрание, еще в июле прошлого года соборным голосом осудил обновленцев как схизматиков, а ко Мне обратился с просьбой стать снова во главе Русской Православной Церкви и быть ее кормчим до того момента, когда Господу Богу угодно будет даровать мир Церкви голосом всероссийского Поместного Собора" (46).
Тихон подписался под письмом: "Вашего возлюбленного Святейшества во Христе брат, патриарх Тихон", — из чего явствует, что он не прервал общение с Константинополем. Григорий же оставил свое намерение послать миссию в Россию...
ВписьмекпреемникуГригорияКонстантинуVI,датированном 4/17 февраля 1925 г., митрополит Киевский Антоний (Храповицкий), второй по рангу российский архиерей после патриарха и председатель Архиерейского Синода Зарубежной Церкви, защищал Святейшего Тихона и одновременно приравнивал Мелетия и Григория к еретическим патриархам Константинопольским, осужденным семью Вселенскими Соборами: "На этом же самом пути непослушания Святой Церкви и канонам находится и то, что оставили в наследство два последних предшественника Вашего Святейшества" (47).
Отношения между Константинополем и РПЦЗ оставались довольно прохладными в течение нескольких лет. Не могло, конечно же, улучшить положение и принятие во Вселенский патриархат митрополита Евлогия Парижского, мятежника из Зарубежной Церкви. Однако формального, de jure, в противоположность de facto, разрыва общения не было...
34 ГПХФЖЙДЗУ, EЕкклзуйплпгйкNиЭмбфб… 68–70.
35 Ibid. 76.
36 Цит. по: BishopPHOTIUS, The 70-thAnniversary... 40.
37 Ibid. 74–78.
38 Мпнбч’т РБХЛПУ, Непзмесплпгйфйум’т-Пkкпхменйумьт… 72–73 .
39 Д. МРБФЙУФБФЗУ, РсбкфйкбrEБрпцЬуейт фп™ dн Кпнуфбнфйнпхрьлей Рбнпсипдьопх УхнедсеЯпх, 1923 (1982) 57.
40 РКЛИЦКИЙ, Жизнеописание Блаженнейшего Антония... Т. Х. 38.
41 См.: Монах ГОРАЗД, Quo vadis, Константинопольская Патриархия?.. 7.
42 См.: HOLY TRANSFIGURATION MONASTERY, BOSTON, A reply to Archbishop Athenagoras (Montreal, 1979) 19.
43 Цит. по: Bishop PHOTIUS, The 70-th Anniversary... 42.
44 Монах ГОРАЗД, Quo vadis, Константинопольская Патриархия?... 8.
45 ГУБОНИН, Акты... 747.
46 РКЛИЦКИЙ, Жизнеописание Блаженнейшего Антония... Т. VI. 161–163.
47 Там же. 164.
Введение нового стиля
После удаления Мелетия со Вселенского престола руководить введением нового стиля стал Хризостом Пападопулос. Он делал это с такой великой поспешностью и необычайной демонстрацией политической власти, что это наводило на мысль о давлении, оказываемом на него в интересах неких очень влиятельных внецерковных кругов — вероятнее всего, греческого правительства, хотя некоторые усматривают за его спиной и руку международного масонства и римского папства. А тот способ, которым он сумел устранить сопротивление епископата, не только своего, но также и Вселенской патриархии, показывает, что давление было оказано не на него одного, но почти на всех греческих архиереев того времени.
Все началось с решения революционного греческого правительства приостановить действие старого Конституционного Закона, согласно которому осуществлялось административное управление Элладской Церковью в течение предыдущих семидесяти лет. Согласно новому Закону, изданному 14 декабря 1923 г., иерархия должна была собираться вместе лишь раз в году, а между этими сессиями представляться архиепископом Афинским единолично. Сверх того, митрополиты должны были уходить на пенсию в возрасте шестидесяти пяти лет, чем удобно сводилось бы на нет влияние старших и более консервативных архиереев.
Наделенный теперь почти диктаторской властью, Хризостом созвал съезд иерархии, который 24 декабря проголосовал за вынесение благодарности правительству за освобождение от прежней административной системы (!), а 27 декабря принял решение о введении, с согласия Вселенской патриархии, нового календаря — не упоминая на этот раз о необходимости согласия также и других Православных Церквей.
Очевидно, это решение изменить календарь было навязано правительством. Так, на встрече 24 декабря Николай Пластирас, председатель Совета Революционного Правительства, сказал иерархам: "Революция предлагает вам, почтенные мои святители, оставить в стороне все личные предпочтения и приступить к чистке Церкви... Революция надеется, что результатом ваших трудов будет полезная работа для нового поколения, и будет счастлива видеть возрождение Церкви в действии... Наконец, она желает, чтобы вы не ограничивали себя прадедовскими канонами, но приступили к радикальным мерам" (48).
4 января 1924 г. Хризостом написал Вселенскому патриарху прошение, правда, выраженное, скорее, в тоне приказа, дать согласие на перемену календаря. Он писал, что хотя и "печально", что другие Православные Церкви не согласились на это, однако, он не усматривает в этом препятствия. Патриарх ответил 14 февраля в весьма угодливой манере, предлагая произвести перемену 10 марта (с того момента уже 23 марта), но прося при этом, чтобы его известили о согласии других Православных Церквей. Хризостом немедленно изъявил телеграммой свое согласие с этой датой и попросил патриарха проинформировать об этом его митрополитов на Новых территориях.
Его поспешность была вызвана, возможно, посланием Александрийского патриарха Фотия Вселенскому патриарху от 15 января, где говорилось: "Принимая во внимание послания Церквей Сербии и Румынии, мы пребываем неизменны касательно данных вопросов, которые были догматизированы на прежних соборных заседаниях, и мы отвергаем любое прибавление или изменение в календаре прежде созыва Вселенского Собора, который один вправе обсуждать этот вопрос, и предлагаем скорейший созыв такого Вселенского Собора". 16 февраля Хризостом телеграфировал Фотию, говоря, что Вселенский Собор невозможно созвать немедленно, что изменение календаря является насущной необходимостью "ради миллионов православных людей", и просил его переменить календарь с 10 марта. Он прибавил, скорее слукавив, что в пасхалии никаких изменений не будет, поскольку таковые должны быть переданы на рассмотрение Вселенского Собора (как будто бы прибавление тринадцати дней к месяцеслову было гораздо менее важным изменением, не требовавшим соборного решения).
3 марта Хризостом написал всем архиереям Элладской Церкви, что, "согласно решению Священного Синода, Греческая Церковь приняла определенное Вселенским патриархом исправление юлианского календаря, согласно которому 10 марта должно считаться и называться 23 марта..."
Наконец, 4 марта, в довершение своего заговора, он обратился в Министерство иностранных дел с просьбой "послать срочные телеграммы Блаженнейшим патриархам Иерусалима, Антиохии, Александрии и Сербии и архиепископам Румынии и Кипра, сообщив им, что Греческая Церковь приняла решение Вселенской патриархии относительно согласования церковного календаря с гражданским, называя 10 марта 23-м, и известить Вселенского патриарха о том, что Греческая Церковь привела его решение в действие" (49).
Какова же была реакция других Церквей на принятие Элладской Церковью нового календаря? Как мы уже видели, Вселенский патриарх принял это изменение, хотя и с оговоркой о необходимости согласия всех Православных Церквей. Такое вынужденное согласие в значительной степени объясняется весьма шатким положением патриархии накануне малоазиатской катастрофы: патриархия экономически была зависима от Греческой Церкви и не могла позволить себе выразить несогласие. На деле патриарх Григорий VII лично был против изменения. Но он принял его по той причине, что, как он сказал своему Священному Синоду, "к сожалению, изменение в календаре было навязано греческим правительством" (50).
Румынская Церковь также приняла новый стиль. Возглавлявший ее в то время митрополит Мvрон Кристя был франкмасоном и бывшим униатом; он даже изменял день празднования Пасхи в 1926 и 1929 гг., чтобы привести его в согласие с западной пасхалией, а в 1936 г. признал действительность англиканских рукоположений.
Однако все остальные Православные Церкви отвергли новшество. Патриарх Тихон, изолированный от внешнего мiра сотрудником ГПУ Тучковым, был введен в заблуждение, будто бы новый стиль уже принят всеми Восточными Церквами, и потому временно разрешил его употребление. Однако слабость административной системы в этом случае оказалась полезной, ибо она помешала распространению решения, которому народ, во всяком случае, воспротивился. Позже митрополит Анастасий Кишиневский послал архиепископу телеграмму из Константинополя, доводя до его сведения, что не все Церкви приняли новый календарь. Тогда Тихон отменил свое решение, а Тучков оставил эту идею (51).
Патриарх Дамиан Иерусалимский и его Синод писали: "Святейшая Матерь Церквей не может принять такое изменение в настоящее время, по причине неблагоприятного положения, в котором она, как это всем известно, находится по отношению к латинянам в святых местах, и ввиду опасности прозелитизма".
Патриарх Григорий Антиохийский и его Синод писали: "Политические факторы вызвали перемену календаря, несмотря на то, что вся полнота Восточной Церкви придерживается юлианского календаря. Тенденция изменять каноны представляет, на наш взгляд, великую опасность".
Патриарх Димитрий Сербский писал: "Мы указали на необходимость отсрочки до времени Собора, который должен быть созван, чтобы рассмотреть этот вопрос со всех сторон прежде созыва Вселенского Собора таким образом, чтобы установить единый календарь для всех Православных Церквей".
Патриарх Фотий Александрийский писал: "Мы не скрываем того факта, брат, что ваше сообщение о том, что, без всякого реального основания или догматических или канонических причин, братский совет и настойчивые просьбы четырех Апостольских престолов были отвергнути, и "реформа календаря" совершилась, повергнув нас в великое горе и удивление. Вам грозит разрыв со всем православным церковным народом. Посему я настаиваю на созыве собора, чтобы досконально изучить данный вопрос". Когда Хризостом ответил, что собор в настоящее время не может быть созван, Фотий все же отказался принять нововведение (52).
Говоря о том, как вводился в Греции новый стиль, необходимо особенно заострить внимание на трех моментах.
Первое — это сильное влияние государства сначала в деле изменения внутреннего устава Церкви, а затем в деле оповещения о свершившемся факте других Церквей. Как явствует из последних посланий Хризостома, реальным мотивом для его действий была конвергенция церковного календаря с государственным, а конечной целью — сослужение с западными еретиками.
Второе — то, что инициатива в деле изменения календаря была коварно приписана Хризостомом Вселенскому патриарху, тогда как реальным руководителем реформы и агитатором в ее пользу был он сам.
И третье — то, что хотя на первых порах и делались пустые заверения о необходимости получить согласие других Православных Церквей, реформа в результате была произведена без их утверждения, фактически одним человеком — Афинским архиепископом.
Результатом был раскол в Православной Церкви. За Церквами Константинополя, Греции и Румынии, принявшими новый календарь в 1924 г., вскоре последовала Александрия (опять под руководством Мелетия Метаксакиса), несколько позднее — Антиохия, и в 1968 г. — Болгария. Остальные славянские Церкви и Иерусалим продолжают следовать юлианскому календарю.
48 EБсчймбндсЯфзт ИЕПКЛЗФПУ Б. УФСБГГБУ, EЕкклзуЯбт FЕллЬдпт FЙуфпсЯб dк рзг§н Pшехд§н, 1817–1967. Ф. 2 (EБиyнбй, 1970) 1181. Англ. переводсм: KITSIKIS, The Old Calendarists and the Rise... 18.
49 УФСБГГБУ, EЕкклзуЯбт FЕллЬдпт FЙуфпсЯб… 85–98.
50 Д. МБХСПРПХЛПУ, Рбфсйбсчйкбr уЭлйдет: Ф’ Пkкпхменйк’нРбфсйбсчеsпн Pр’ 1878–1949 (EБиyнбй, 1960). Англ. переводсм: KITSIKIS, The Old Calendarists and the Rise... 19.
51 ОпопыткевведенияновогостилявРоссийскойЦерквисм: Fr. DEMETRIUS SERFES, The Life and Works of St. Tikhon the confessor Patriarch of Moscow (Old Forge, PA) 37–38.
52 Б. ФУЙМЙСБКЙУ, Еkт ›рбкпxнрЯуфещт (1977) 28–30.
Грех против единства
По учению святых отцов Церкви, создание раскола есть не менее мерзостный и смертный грех, чем ересь. Даже мученичество, по словам свт. Киприана Карфагенского, которому вторит и свт. Иоанн Златоуст (53), не может смыть грех разделяющего Тело Христово. Ибо как Христос един, так и Церковь Его едина; в самом деле, единого Христа нельзя отделить от единой Церкви, в которой, по выражению св. Августина, "полный и совершенный Христос" одновременно "есть Глава и Тело" (54).
Отец Иустин Попович говорит: "Богочеловеческий организм органически един и единственен, поэтому Церковь не может разделяться ни по какому закону, ибо всякое разделение означало бы ее смерть", — и продолжает: "По общему мнению святых отцов и Соборов, Церковь не только одна, но и едина. Как у Господа Иисуса Христа не может быть нескольких тел, так у Него не может быть и нескольких Церквей; а отсюда разделение, раздел Церкви есть явление онтологически и по существу невозможное. Разделения Церкви никогда не было и не может быть, а были и будут только отпадения от Церкви; так ветви, не желающие приносить плода, засыхают и отпадают от вечно живой Богочеловеческой лозы — Господа Иисуса Христа (ср.: Ин. 15:1–6). От единой и неделимой Церкви в разные времена отделялись и отпадали еретики и раскольники, и через это отделение они перестали быть членами Богочеловеческого Тела Церкви. Так сначала отпали гностики, затем ариане, а за ними духоборцы, монофизиты, иконоборцы, католики (включая будущих протестантов), униаты... — словом, все члены еретическо-раскольнического легиона (ср.: Мк. 5:9)" (55).
Афонский зилот о. Августин говорит:
"То, что Церковь не только Святая, Соборная и Апостольская, но также и Единая (то есть одна) — есть догмат веры, так что хотя мы и можем видеть много Церквей, но это — одна и единственная Церковь, составленная из многих, видимых в различных местах. Это — учение святого Символа веры, это — учение Божественных Писаний, Апостольского Предания, Священных Соборов и богоносных отцов. Отсюда мы заключаем, что единство Церкви есть важнейший догмат веры.
Мы видели..., что св. царь Константин и отцы I Вселенского Собора восстановили как внутреннеe, так и внешнее единство Церкви, вот почему обрадованный самодержец воскликнул: "Я одержал двойную победу: я восстановил внутренний мир через общее исповедание веры и привел прежде бывшее разделение к единству Церкви через общее празднование Пасхи".
Далее, это есть единство, как уверяют нас Деяния I Собора, внешнее и внутреннее, и ни первое не может быть истинным единствам без второго, ни второе не может существовать без первого. Одно без другого мертво. Так внешнее единство без внутреннего мертво, и внутренне единство мертво без внешнего. И первое определяется общим исповеданием веры, а второе — видимой гармонией в согласии с законами и установлениями Церкви, вместе образуя одно и единственное истинное единство, существенное единство Церкви" (56).
В более узком смысле, введение нового стиля было первым практическим шагом в деле внедрения ереси экуменизма. Экуменизм — это такая ересь, которая учит, что не существует такого явления как ересь в том смысле, в каком понимали этот термин апостолы и отцы Церкви, т. е. в смысле ложного учения о предметах веры, отделяющее содержащих его от единства Церкви. Экуменизм — это ересь о том, что будто бы нет ни одной конкретной религии, будь то православная, папистская или протестантская, которая выражала бы полноту истины, и что все существующие вероисповедания (кроме самого экуменизма) более или менее заблуждаются. Она утверждает, что Единая, неразделенная Церковь Христова разбилась о рифы сектантских раздоров, и ее нужно основать заново на песке вероучительных компромиссов и безразличия к истине. Это то же самое, что восстановленная Вавилонская башня, невнятный шум разных наречий, единых лишь в своем твердом убеждении, что все они говорят на одном языке (57) ...
И наконец, обратимся к письму игумена Лангобардского монастыря на острове Парос, о. Филофея Зервакоса, к новостильному епископу Августину Флоринскому, написанному в 1968 г.:
"Поскольку старый стиль — это письменное предание, а новый — новшество папистского и масонского происхождения, то всякий, отметающий старый календарь и следующий новому, подлежит анафеме. Всякое извинение и оправдание сего — неоправданно и является непщеванием вины о гресех...
В прошлое воскресенье я поднялся на вершину Всех Святых и пророка Илии... и, преклонив колена пред их чтимой иконой, со слезами молил их вразумить меня, какому календарю я, убогий, должен следовать вместе с моей братией, моими духовными чадами и всеми православными христианами. Прежде, чем я окончил свою смиренную и жалкую молитву, я услышал внутри себя голос, говорящий: "Ты должен следовать старому календарю, который богоносные отцы, собиравшиеся на семи святых Вселенских Соборах и утвердившие Православную веру, предали тебе, а не новому календарю западных пап, расколовших Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь и извративших апостольские и отеческие предания!"
В этот миг я почувствовал такое волнение, такую радость, такое упование, такое воодушевление и душевный подъем, какие навряд ли когда испытывал в часы молитвы во всю мою жизнь...
Не думайте, что следование папистскому календарю — это что-то несущественное. Православный юлианский календарь — это предание, и как таковое мы должны хранить его, иначе мы подпадем под анафему. "Аще кто отметает любое предание, писанное или неписанное, да будет анафема", — провозглашает Седьмой Вселенский собор... Сейчас не время продолжать хранить молчание, ...не медлите же, спешите" (58).
Отец Филофей описал в своем письме еще и другой знаменательный случай. Он писал, что Хризостом Пападопулос сказал ему при встрече: "Если бы я не сделал этого, о, если бы я только этого не сделал! Этот проклятый Мелетий держал меня за горло!" (59)
И сам Метаксакис не избежал возмездия. В 1935 г., после смерти патриарха Иерусалимского Дамиана, он пытался заполучить также и эту кафедру, но не преуспел. Говорят, что затем он сошел с ума и через шесть дней умер, скрежеща зубами, ломая себе руки и жалобно стеная: "Я мучaюсь, пoтoму чтo я разделил Церковь!" (60)
Он лгал до конца; ибо, хотя он и погубил самого себя, отделив себя от Истинной Церкви и Православия (61), сама Истинная Церковь осталась неразделенной, и Православие пребудет неодолимым во веки веков.
53 Свт. ИОАНН ЗЛАТОУСТ, Беседы на Послание к Ефесянам. IV, 4.
54 Св. АВГУСТИН, Беседы на Псалмы. 37, 4.
55 Архимандрит ИУСТИН (ПОПОВИЧ), Православная Церковь и экуменизм (М., 1993) 34–35.
56 Цщнx dо FБгЯпх IПспхт (1988) 57–58. Ср. Толкование св. Никодима Святогорца на 31 Апостольское правило: "Как церковные предания имеют нужду в вере, так же и вера нуждается в церковных преданиях; и сии два нельзя отделить друг от друга".
57 См.: V. MOSS, The Truth is One // The Imperishable Word (Old Woking: Gresham Books, 1980) 5.
58 FЙеспмьнбчптИЕПДЩСЗФПУМБХСПУ, Рблбй’нкбr нЭпн: ЅEПсипдпоЯбкбr Бlсеуйт (EБиyнбй, 1991) 24–25.
59 МБХСПУ, Рблбй’нкбr нЭпн... 25.
60 Ibid. 25
61 В принятом в 1998 г. Синодом Истинно-Православной Церкви Греции под председательством архиепископа Афинского Хризостома II тексте анафематствования ереси экуменизма в Неделю Православия содержатся персональные анафематизмы Мелетию Метаксакису и Хризостому Пападопулосу.
<= предыдущая глава содержание следующая глава =>
